Евдокия Давыдовна Бершанская

советский лётчик, участник Великой Отечественной войны, командир 46-го гвардейского ночного бомбардировочного полка.

 Награды:

2 ордена Красного

Орден Суворова 3-й степени

 Орден Александра Невского;

Орден Отечественной войны 2-й степени;

Орден Знак Почёта;

Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира              Ильича Ленина»;

Медаль «За оборону Кавказа»;

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

 Медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.

Медаль «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

Медаль «За освобождение Варшавы»;

Медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»;

 Медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»;

Медаль «В память 800-летия Москвы»;

Медаль «Активный борец против фашизма» (ГДР).

 Евдокия Бершанская — единственная женщина, удостоенная ордена Суворова.

 В 1975 году ей было присвоено звание почётного гражданина Краснодара.

Родилась в селе Добровольное Ставропольского края. Родители погибли в Гражданской войне, воспитывалась в семье дяди. Окончила среднюю школу. В 1931 году поступила в Батайскую школу пилотов. С 1932 по 1939 год готовила лётчиков в качестве инструктора.

В сентябре 1939 года её назначили командиром авиазвена 218-го авиаотряда специального применения, расположенного в станице Пашковская Краснодарского края.

В ходе Великой Отечественной войны, будучи 28 лет от роду, Евдокия Бершанская возглавила один из женских бомбардировочных авиаполков. Они формировались под руководством известной женщины-лётчицы, Героя Советского Союза Марины Расковой, которая и возглавила один их трёх созданных в октябре 1941 года полков.

Евдокия Бершанская, как опытный лётчик с десятилетним стажем и хорошими организаторскими способностями, стала командиром 588-го ночного бомбардировочного полка. Под её командованием он сражался до окончания войны. Порой его шутливо называли: «Дунькин полк», с намёком на полностью женский состав и оправдываясь именем командира полка – Евдокия. В 1943 году полк был удостоен звания Гвардейского, и был переименован в 46-й гвардейский Таманский ночной бомбардировочный полк. Позднее был награждён орденом Красного Знамени и орденом Суворова.

Атаки женского полка под предводительством Евдокии Давыдовны были так удачны, стремительны и точны, что немцы прозвали женщин-лётчиц «ночными ведьмами». В 1981 году в СССР киностудия им. Горького выпустила фильм «В небе «Ночные ведьмы»».

23 лётчицы полка были удостоены звания Героя Советского Союза, 2 — Героя России, 1 — Героя Казахстана. До своего расформирования в октябре 1945 года полк оставался полностью женским, на всех должностях в части служили только женщины.

После войны Евдокия Давыдовна вместе с мужем переехала в Москву, где работала в комитете советских женщин, а также в комитете ветеранов войны. Умерла в 1982 году от инфаркта.

В посёлке Пашковский Краснодарского края есть улица Евдокии Бершанской, а в школе № 7, расположенной на этой улице, создан её музей.

7 мая 1988 года в аэропорту Краснодара, расположенном на улице Евдокии Бершанской, ей был открыт памятник.

Кронид Александрович Обойщиков

Родился в станице Тацинской Первого Донского округа Донской области, ныне Ростовской области в крестьянской семье. Потом семья переехала в Обливскую, а затем на Кубань: Брюховецкая, Кропоткин, Армавир,Новороссийск. Окончил Краснодарское авиационное училище, затем служил в бомбардировочном авиаполку. В Великую Отечественную войну воевал на Юго-Западном фронте, затем — на Северном флоте, охранял конвои союзников. В 1960 году вышел в запас. Член Союза писателей СССР и Союза писателей России, Союза журналистов СССР и Союза журналистов России.

 

Выпустил 25 поэтических сборников, автор либретто двух оперетт и многих песен. Писал также для детей. Выступил в качестве составителя и автора четырёх сборников биографий Героев Советского Союза из Краснодарского края и трёхтомного поэтического венка Героям Кубани. Пётр Придиус пишет, что когда он был в 2000 году на II Всемирном конгрессе русской прессы в Нью-Йорке и встретил там Виктора Урина, тот попросил передать поклон поэтам-фронтовикам Ивану Варавве и Крониду Обойщикову.

Совсем недавно ему исполнилось девяносто лет. Но, несмотря на столь солидный возраст, военный летчик, ветеран Великой Отечественной полон оптимизма. Накануне празднования Дня Победы в гостях у мэтра кубанской литературы побывал корреспондент «НР».

 Всегда добрый и отзывчивый, на встречу Кронид Александрович согласился быстро, хотя еще и лежал в госпитале после инфаркта. Однако к моему приходу в палате поэта не оказалось.

- Он провожать кого-то пошел, - пояснила мне медсестра. – Ждите.

Жду. Минуты через две появляется мой герой – почти не изменившийся с момента нашей последней встречи на семинаре молодых писателей Кубани, где Кронид Александрович был в качестве почетного гостя: тот же пронзительный взгляд голубых глаз, бодрая походка, только лицо немного уставшее.

- Проходите, - Обойщиков заводит меня в свою палату и в шутку добавляет: – Вот тут я и живу.

 - Вижу, вы тут не скучаете?

- Не дают, - улыбается Кронид Александрович. – Если меня зовут куда-нибудь выступить, я иду. Отказываюсь, конечно, сначала, но меня хватает минуты на две. В период празднования моего юбилея за три дня получил четырнадцать предложений выступить - из школ Краснодара, Новороссийска, Брюховецкой. Сочинять порою некогда. Стихи памяти Виталия Бакалдина вообще записать не мог – два раза лежал в реанимации, строчки постоянно повторял, чтобы не забыть.

 - Много стихотворений в госпитале создали?

- Вы знаете, я пишу именно в таких местах – вне дома. Строки приходят на ум в трамвае, в поезде, самолете, в больнице. Вдохновение обычно по утрам посещает. Недавно вот из Англии летел и написал стихотворение в воздухе.

 - Самое последнее, еще не опубликованное, прочитать можете?

- Да. Оно было сочинено под капельницей.

По капелькам ученые врачи /Вливают в меня силу и отвагу,/ - Обойщиков цитирует с закрытыми глазами. – И сердце пьет живительную влагу/ и оттого восторженно стучит./ И хочется в грядущие морозы/ опять любить и людям доверять./ И эти капли, чистые, как слезы, в своем пути зазря не растерять…

 - В вашу последнюю книгу «Дороги. Годы. Встречи» такие экстремально написанные стихи вошли?

- Нет, - улыбается мой собеседник. – В последней книге я выступаю как журналист. В ней моя расширенная биография, рассказы о летчиках, с которыми служил, с писателями, с которыми встречался. Эту книгу я считал последней в своей жизни, думал на этом и остановиться. А сейчас вот уже новый сборник готовлю – поэтический.

 - Свое первое стихотворение помните?

- На подоконнике написал. Ночью. Бабушка потом спрашивала «И что это ты вставал, унучечек?». Отвечаю: «А я и не помню». Все делал в каком-то беспамятстве, как лунатик. Подошел потом к окну, смотрю – на подоконнике четверостишие карандашом нацарапано. О Боге. Значения этому я не придал, бабушка – тем более. Второе стихотворение посвятил учительнице.

  - В которую были влюблены?

- Да, - лицо ветерана озаряется каким-то внутренним светом. – Она первой почувствовала, что во мне сидит поэт, заставляла домашние задания в стихах писать.

 - В поэме «Моя Кубань» целая глава посвящена нашему городу…

- Новороссийск занимает особую страничку моей жизни: 2 февраля 1945 в газете «Новороссийский рабочий» года впервые было напечатано мое стихотворение. Я об этом и не знал. О публикации мне сообщил Георгий Соколов, писавший о Малой земле и работавший в городском архиве. Я запросил ту самую газету. Еще больше удивился, когда выяснилось, что на мое письмо к Новороссийску был и ответ. Написали его из фабрично-заводского училища. «Воюйте, приезжайте с Победой, а мы ваш город отремонтируем». До сих пор эти строчки помню.

 - Больше никто не откликнулся?

- Я знал, что мама уехала из Новороссийска. Мы жили по Элеваторной, 22. Во время боев в наш домик угодила бомба. Сейчас на том месте скверик. А так как я заканчивал в Новороссийске десятый класс, то и написал в газету, чтобы найти своих одноклассников. Вместе со стихотворением и адрес своей полевой почты оставил.

 

 

 

 

 

 

- Поэзия и война – совместимые вещи?

- Виталий, чтобы развеселить ребят, особенно в 1941 году, я писал совершенно бесцензурные поэмы. Слава у меня была невероятная! Стихи переписывали все полки. Были, конечно, и «порядочные» произведения, но во время войны я их никуда не посылал. В основу многих стихотворений легли впечатления от боевых вылетов.

 - Самый первый помните?

- Это было в Котовске, на Украине – именно там нас застало 22 июня 1941 года. Но тогда два моих вылета нигде не зафиксировали – мы были в полуокружении, немцы высадили десант восточнее нас. Сначала в бой полетели все наши командиры - они думали, что все будет так, как в войне с Финляндией: финские истребители не могли подниматься на высоту 7-8 тысяч метров, как наши самолеты. Но в этот раз все было гораздо печальнее: немцы стали сбивать наши бомбардировщики один за другим. И после этого в бой послали нас, рядовых, - вздыхает Кронид Александрович.

В это время теплый ветер ворвался в полуоткрытые двери балкона и взъерошил кипу бумаги на столе, качнул гвоздики в вазочке.

- Официальный вылет состоялся в окрестностях Киева, - продолжает Обойщиков. – Мы бомбили скопления немецких войск. Начинал я летать с Фоменко Васей. В первый же вылет попали под зенитный обстрел. Вокруг все взрывается, горит. Кто-то где-то из пулемета строчит. Вася пикирует и кричит в наушники: «За Родину! За Сталина! Кронид, стреляй!». Я выпускаю очереди по земле, ничего не вижу. Когда мы вернулись на аэродром, я толком ничего командиру и объяснить не мог, как и другие экипажи, впервые побывавшие в бою.

 - Что для вас самым страшным было?

- До сих пор снятся ужасные сны: ночная бомбежка под Полтавой – самолетов не видно, но кажется, что все они на тебя летят. И второй момент – когда мы уже обстреливали врага. Было это в первые месяцы войны. Мы попали на немцев, когда они купались под дождевальными машинами. И вот они, абсолютно голые, стали бегать, спасаясь от пуль. Подкошенные очередями, падали как снопы. Тогда еще ненависти к немцам не было, поэтому этот эпизод так сильно в память врезался.

 - Знаю, вы с Маресьевым встречались?

- С Алексеем Петровичем мы не воевали вместе, встречались уже после войны. Я, помню, хотел еще сфотографироваться с ним, да постеснялся – он всегда в окружении журналистов был. Виделся в Москве с Ляпидевским, выпивал с будущим маршалом авиации Борзовым. Начинал летать с Покрышкиным – он тогда старшим лейтенантом еще был. Пытался после войны его разыскать, но так и не удалось встретиться.

 - Когда решили увековечить в стихах имена кубанцев-Героев Советского Союза?

- Когда я уволился из армии и приехал на Кубань, мне в руки попала книга «Славные сыны Дона». И я задумался – а сколько же героев у нас. Стал искать, ездить по всей стране, копаться в архивах. Нас было три таких активиста – майоры Иванченко, Костюченко и я. Мы даже на общественных началах фильмы о наших земляках снимали. Всего четыре такие ленты получились. Я пересмотрел 12 тысяч наградных листов, чтобы найти имена героев-кубанцев И я чувствую, это главная работа в моей жизни для страны. На нее полвека ушло.

 - А на знаменитую песню о Новороссийске?

- Двадцать минут, - улыбается поэт. – До того, как Григорий Пономаренко написал музыку к моим стихам, у меня уже была не одна песня в соавторстве с композитором Пономаревым, оперетта. К Пономаренко я стеснялся даже идти – все-таки такая величина, да и ничего подходящего для композитора, как я считал, у меня не было. В общем, отобрал я десять стихотворений и пошел к Пономаренко. Тот посмотрел все, но оставил себе только две вещи – «Хутора» и про Новороссийск. Сказал: «Нужно срочно писать песню о Новороссийске». Ему ее тогда как раз заказало Министерство культуры. Домой я буквально на крылышках полетел. Еще думал – какую все-таки ерунду взяли: не нравился мне текст. И я сел дома и написал еще один вариант за двадцать минут. К Пономаренко идти уже не стал, письмо со стихотворением опустил в почтовый ящик.

А на следующий день мне звонит Григорий Федорович и говорит: «Слушай песню». А я еще гадал, по какому варианту он ее написал. И Пономаренко запел. По телефону. Со мной тогда мама жила, которая очень жалела всегда, что разбомбили наш домик на Элеваторной. Я трубку сразу ей: «Мама, слушай песню о Новороссийске». Она слушает, плачет. Тут еще внучка прибежала, внук. В общем, когда очередь до меня дошла, я услышал в трубке только заключительный аккорд. А Пономаренко спрашивает: «Ну как?». Я говорю: «Прекрасная песня». «Ну все, посылаю Зыкиной». И когда он это сказал, у меня сердце упало – а вдруг Людмиле Георгиевне не понравится?

Месяца через полтора летим мы с Юрием Санниковым в Кировоград по обмену делегациями. И перед самым отъездом в аэропорт звонит Пономаренко и говорит: «Кронид, срочно переделай начало, Зыкиной не понравилось». В общем, сделал я в самолете семь вариантов. С Санниковым отобрали пять. На телеграф понес три варианта, по дороге еще один вычеркнул. В итоге послал два. Зыкина выбрала «Стоят у моря обелиски, стоят в молчании святом…». Артисты Кубанского Казачьего хора рассказывали, что эту песню во Вьетнаме исполняли пять раз на бис.

 - О чем мечтаете, Кронид Александрович?

- Хотелось бы еще попутешествовать по миру, но это теперь уже как Бог даст.

 Уходить не хотелось. После общения с Обойщиковым в душе остается какое-то светлое необъяснимое чувство, которое не передать словами. В общении Кронид Александрович, как и в своих стихах, берет неподдельной искренностью, бесконечной добротой – лучшими человеческими качествами, которых порой нам так не хватает в жизни.

Передерий Степан Дмитриевич

 

Участник Великой Отечественной войны.

Степан Дмитриевич Передерий родился и вырос в станице Ивановской Краснодарского края. До войны работал в колхозе трактористом, где одним из первых на Кубани научился водить трактор. Ранним утром 9 августа 1942 года Краснодар был фактически покинут советскими войсками. На северо-западной окраине Краснодара из остановившегося военного автомобиля вышел солдат, отцепил от машины пушку, развернул ее и стал подносить к ней снаряды. С полсотни снарядов было сложено возле пушки, и тут на подмогу бойцу прибежали двое ребят. Вовремя подоспели, потому что через минут десять появились фашисты. Около четырех часов отважный солдат сдерживал наступление мотопехоты противника и даже пытался таранить на полуторке тяжелый немецкий танк. Он прыгнул в кабину автомобиля и погнал грузовик навстречу двигавшейся махине. Лобовое стекло машины разлетелось вдребезги, машину бросило поперек дороги. Выбравшись из кабины и зажав в руке гранату, солдат бросился навстречу танку. Но в следующее мгновение от автоматной очереди рухнул навзничь.

Жители ближних домов похоронили героя. Могилу выкопали под тополями, возле исковерканной пушки. Дно траншеи выстлали травой, бойца накрыли шинелью. На деревянной дощечке кто-то написал химическим карандашом: "3десь лежит русский солдат из Ивановки".

На клочьях красноармейской книжки осталось только несколько слов. Селяне разобрали только то, что погибший родился в станице Ивановской... Избежать в такой ситуации гибели никому бы не удалось. Но перед смертью Степан Передерий успел расстрелять гитлеровцев прямой наводкой, подавить минометный расчет и подбить танк. Эти события происходили как раз там, где расположена ныне улица Передерия.

После освобождения Краснодара от немецких захватчиков 12 февраля 1943 года останки неизвестного солдата были с почестями перезахоронены на воинском кладбище в братской могиле. А имя солдата-героя установили позднее, в результате кропотливого поиска. Ему было всего 32 года, и он сражался в составе частей Юго-Западного фронта. А спустя годы имя героя было навечно занесено в историю. Степан Дмитриевич Передерий, в честь которого названа улица кубанской столицы, высокого звания удостоен, увы, не был. Но погиб он как герой, защищая родную землю. 27 апреля 1965 года улица Луговая, где сражался герой, была переименована в улицу им. Передерия.

 

Геннадий Карпович Казаджиев

Родился 17 мая 1924 года в г. Краснодаре.Участник Великой Отечественной войны. В Великую Отечественную оборонял родной город. С войны вернулся в 1948 году.В 1952 году окончил Краснодарский педагогический институт, работал учителем в 28 краснодарской школе, затем руководил кафедрой физвоспитания Кубанского сельскохозяйственного института, с 1969 года заслуженный тренер СССР возглавлял педагогический и спортивный факультеты, кафедру гимнастики Краснодарского института физической культуры и спорта.Проработал в вузе 35 лет. Был почетным членом ученого совета.Геннадий Карпович Казаджиев стоял у истоков создания Всекубанского союза ветеранов физической культуры и спорта.Краевая специализированная детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва №1 г.Краснодара носит имя почетного жителя Краснодара, участника Великой Отечественной войны, двенадцатикратного чемпиона России и двукратного чемпиона СССР по акробатике, заслуженного тренера СССР, заслуженного работника физической культуры России, нашего соотечественника Геннадия Карповича КАЗАДЖИЕВА. Он ушел из жизни накануне своего 80-летнего юбилея, в 2004 г. 17 мая 2009 года ему исполнилось бы 85 лет…

В течение двадцати лет он был бессменным деканом тренерского факультета Кубанской академии физической культуры, возглавляя сборную СССР по акробатике. Заслуженный тренер СССР по акробатике, основоположник акробатики на Кубани, в августе 1942 году он, как и многие его ровесники – вчерашние школьники, встал на защиту родного города…

Геннадий Карпович, как личность неординарная и легендарная не только для Кубанского спорта, всегда притягивал журналистов. С ним при жизни было опубликовано бесчисленное количество интервью, его мнение было важно не только для спортсменов, молодежи, друзей и членов семьи. В самых высоких кабинетах его слово было уважаемо и значимо. Общественная жизнь города, все важные события и памятные даты не обходили его стороной, и до последнего своего вздоха он знал, что нужен людям.

Краснодар в 1942 году Годы Великой Отечественной войны - один из наиболее драматичных периодов истории Кубани и Краснодара. Для большинства населения Краснодарского края война началась неожиданно и сразу изменила его повседневную жизнь. Многие граждане добровольно или по мобилизации ушли на фронт, предприятия перешли на выпуск военной продукции, в городах был введен комендантский час. Однако наиболее существенные перемены для значительной части жителей Кубани произошли в августе 1942 г., когда на территорию края вторглись войска вермахта. Тогда Военный совет Северо-Кавказского фронта и крайком партии приняли специальные решения о строительстве новых оборонительных рубежей на территории Кубани. Прежде всего – вокруг Краснодара, однако время было безнадежно упущено. Начальник штаба инженерных войск Северо-Кавказского фронта Б.В.Баданин впоследствии писал, что «никакой пользы не принесли и те оборонительные рубежи и заграждения, которые строились без учета реальной обстановки и возможностей войск. Немало было противотанковых рвов и других земляных заграждений, заблаговременно отрытых… по рубежам рек и на городских оборонительных обводах, которые легко были преодолены противником и никак не оправдали огромных затрат труда на их устройство». В августе на подступах к сердцу Кубани – Краснодару, приняли свой первый бой новобранцы-старшеклассники 1924 – 1925 годов рождения, о трагической судьбе которых стало известно сравнительно недавно. Наспех переодетые в военную форму, еще не умевшие толком стрелять, некоторые даже невооруженные, утром 11 августа они отражали наступление немецких танков. Для многих ребят первый бой оказался последним…

Г. К. Казаджиев, спасшийся лишь «благодаря» ранению в грудь, вспоминал: «что могли сделать против танков пацаны, вооруженные винтовками!» Вплоть до своего расформирования 1 сентября 1942 г., Северо-Кавказский фронт так и не получил ни танковых, ни механизированных соединений. К середине августа положение на фронте стабилизировалось, немецкое наступление замедлилось. Захватив Краснодар, войска 17-й армии с ходу попытались форсировать реку Кубань, но смогли это сделать лишь 14 августа.

Есть на земле честь и справедливость… Это был его город: в Краснодаре он родился, с боев за Кубань началась его война. Необученных и необстрелянных, плохо вооруженных вчерашних десятиклассников, наспех экипированных, бросили против танковых подразделений противника. Упорные бои велись в районе Пашковской переправы, так как в случае ее захвата противником наши оборонявшиеся войска оказались бы в окружении - мост через Кубань в центре города был уничтожен. Геннадий Карпович вспоминал об этом в интервью одной из городских газет: «1 августа 1942 г. нас собрали в здании Адыгейской областной больницы на Красной. Через день-два перевезли в станицу Пашковскую, где экипировали. Но обмундирования и припасов было в два раза меньше положенного, поэтому мне досталась гимнастерка и карабин, а моему товарищу - шаровары и патроны. Вскоре нас повезли на реку Псекупс, а в Краснодар в это время вступали немцы… Мы двинулись к переднему краю. Когда подошли к понтонному мосту через Кубань, было уже темно. Нас стали переправлять к кирпичному заводу, где приказали занять оборону. С рассветом немцы начали обстрел. Нас подняли в атаку. На окраине Краснодара появились гитлеровские танки…»Тем, кто выжил, этот бой стал суровой школой войны - совсем не такой, как изображали ее предвоенные кинофильмы. В этом бою был ранен и Геннадий Карпович. Госпиталь, недолгое лечение, и - снова на фронт. Служба в пехоте и артиллерии в качестве наводчика на знаменитых «катюшах». Победу встретил уже в Румынии - часть стояла в городе Констанце, откуда он и вернулся в родной город.Победителя с Орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды, Знак Почета, и медалями «За победу над Германией», «За штурм Будапешта», «За освобождение Белграда», «За оборону Кавказа» встретил любимый Краснодар в руинах, развалинах, разрухе. Фронтовикам, не успевшим получить профессию, было тяжело. Пришлось заново определяться…

В 1952 году Геннадий Казаджиев окончил педагогический институт (ныне Кубанский государственный университет), не мог не вспомнить и о своем давнем пристрастии к спорту. Этому и была посвящена практически вся его дальнейшая мирная жизнь. В 1970 году был произведен первый набор студентов на спортивный (с 1985 года - тренерский) факультет. Организатором факультета и первым деканом стал к тому времени уже Заслуженный тренер СССР, доцент Г.К. Казаджиев.

Свой отпечаток на становление характера Геннадия Карповича наложила судьба его отца. С победой революции Карп Казаджиев принял активнейшее участие в подъеме сельского хозяйства на Кубани. Был первым председателем Пашковского колхоза, человеком, знавшим Шаумяна, Орджоникидзе и, к сожалению, отца всех народов Иосифа Сталина. В 1938 году Карп Казаджиев был репрессирован, и с того времени ношу главы семьи взял на себя 14-летний Геннадий. Это клеймо на репутации отца «враг народа» всегда тяготило его, - каждым своим поступком, каждым успехом, каждой своей новой победой, - как в спорте, так и в жизни, - Геннадий Карпович будто доказывал себе и всем окружающим, что верит в справедливость, что он честный и порядочный человек, что он достойный гражданин своей страны.

Очень болезненный это был для него вопрос. Даже бумагу официальную хранил, где говорилось, что осужден его отец был ошибочно, несправедливо репрессирован. И видно было, что беспокоит его это, - но старался видеть только хорошее. И в человеке, и в поступках людских.

В одном из интервью Геннадий Карпович, отвечая на вопрос журналиста, смогла бы, на его взгляд, современная молодежь повторить подвиг своих сверстников 40-х, ответил: «Нынешняя молодежь во сто крат лучше, чем та, которой мы были в начале войны, потому что она более грамотная, более просвещенная. Поэтому, глядя на молодежь нынешнюю, я убежден, что если подобная беда придет на российскую землю, все они поступят, как мы тогда, и даже во много раз умнее, грамотнее и патриотичнее. Я вообще считаю, что если наше поколение не вырастило себе замену лучшую, чем мы, значит, мы жили зря».

…Он умер тихо, как и хотел. Ушел из жизни, не отягощая близких и не вызывая жалости у окружающих. Так гаснет далекая звезда, долго еще после своей смерти дарящая людям свой свет. Все его документы были в порядке: он был готов к своему последнему дню, даже незадолго до этого завершил все общественные дела, привел в порядок бумаги. И так не хотел праздновать свой 80-летний юбилей. Эта цифра пугала его вечно по-юношески беспокойную душу своей неумолимостью, будто напоминала, что когда-нибудь всему приходит конец. А так хотелось верить, что добру, справедливости и душевной человеческой щедрости нет края.

 

 

 

Владимир Денисович Головатый

Володе Головатому было всего 17 лет, когда он совершил поступок, достойный вечной памяти.

Володя родился в Краснодаре. Жил на улице Кирова, 119 со своими родителями, которые работали на заводе «КраснолитПо его инициативе была создана комсомольская подпольная группа из семи человек. Подпольщики спасали и укрывали раненых нашей армии, распространяли сводки Совинформбюро. Во время налёта советских самолетов, когда немцы спрятались в бомбоубежищах, ребята подожгли склад горючего. Взлетели на воздух и мастерские, в которых стояли на ремонте фашистские танки.Когда отец ушел на фронт, сын стал трудиться токарем на том же заводе. Осенью 1942 года фашистские войска оккупировали Краснодар, и юный патриот решил организовать своих сверстников на сопротивление фашистам.

 В конце января 1943 года гитлеровцы выследили Володю и схватили на Сенном базаре, когда он распространял листовки. Его подвергли пыткам, надеясь получить списки подпольщиков, информацию о местах встреч. Но юный герой не сдался. За 11 дней до освобождения города Володя был казнен. Тело Володи Головатого было найдено во рву. На нём были следы пыток, волосы его поседели.

В честь Володи Головатого улица Ярмарочная переименована в улицу Головатого, на фасаде здания средней школы №42, в которой учился Володя, установлена мемориальная доска. 

Савицкий Евгений Яковлевич

 

 

Родился 24 декабря 1910 года в городе Новороссийске (Краснодарский край), в семье рабочего. Окончил школу ФЗУ, работал шофёром. С 1929 года в Красной Армии. В 1932 году окончил Сталинградскую военную школу лётчиков. Служил на Дальнем Востоке.

С 1941 года майор Е. Я. Савицкий в действующей армии. В конце 1941 - начале 1942 гг. проходил боевую стажировку под Москвой; с мая по ноябрь 

11 мая 1944 года командир 3-го истребительного авиационного корпуса (8-я Воздушная армия, 4-й Украинский фронт) генерал-майор Е. Я. Савицкий за умелое руководство корпусом, 107 боевых вылетов, в которых к марту 1944 года сбил 15 самолётов противника, удостоен звания Героя Советского Союза.1942 года - командовал 205-й ИАД; с декабря 1942 года по май 1945 года - 3-м ИАК. Сражался на Воронежском, Юго-Западном, Сталинградском, Северо-Кавказском, Южном, 4-м Украинском, 1-м и 3-м Белорусских фронтах.

К концу войны командир того же корпуса (16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт) генерал-лейтенант авиации Е. Я. Савицкий совершил 216 боевых вылетов, в 110 воздушных боях сбил лично 22 и в составе группы 2 самолёта противника. 2 июня 1945 года награждён второй медалью "Золотая Звезда".

 

Награждён орденами: Ленина (трижды), Октябрьской Революции, Красного Знамени (пять), Суворова 2-й степени, Кутузова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), "За службу Родине в Вооружённых Силах СССР" 3-й степени; медалями, иностранными орденами. Бронзовый бюст установлен на родиненных должностях в ВВС Советской Армии. С 1948 года командующий авиацией ПВО. В 1955 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1961 года - Маршал авиации. С 1965 года Заслуженный военный лётчик СССР. С июня 1966 года заместитель главнокомандующего Войсками ПВО страны. С 1980 года - в Группе генеральной инспекции Министерства обороны СССР. На XXII съезде КПСС избирался кандидатом в члены ЦК. Депутат Верховного Совета СССР 6-го созыва. Автор книг - "В небе над Малой землёй", "Небо - для смелых", "Я - "Дракон" Атакую !..", "Полвека с небом". Умер 6 апреля 1990 года.

 

 

Истребитель ЛаГГ-3.  На такой машине Майор Е. Я. Савицкий

Легендарный авиационный командири признанный воздушный боец, свой первый "Мессер" он сбил под Москвой в конце 1941 года, а последний, лёгкий самолёт связи Fi-156 "Шторх", над самым центром Берлина 27 апреля 1945 года. По традиции, принятой среди советских асов, этот лёгкий, часто безоружный самолёт не был записан на его личный счёт: у рыцарей всех времен лёгкая добыча считалась презренной...Евгений Савицкий родился 24 декабря 1910 года в Новороссийске в семье железнодорожного стрелочника. В 12 лет, после смерти отца, он покинул родительскую хибару и стал... беспризорным. Потом были детский дом, школа, комсомол, профессия дизелиста, шофёра, рабочего цементного завода. В конце 1929 года в составе группы содействия ГПУ в бою с бандой будущий Маршал принял боевое крещение.В 19 лет его, пытливого и любознательного комсомольского вожака, направили в Сталинградскую военную авиационную школу, которую он закончил в 1932 году. Затем 2 года служил в училище лётчиком-инструктором, а строевую службу начал в Киеве, уже командиром отряда. В небе цветущей Украины ему довелось летать недолго; вскоре он был назначен командиром 61-го отдельного отряда особого назначения и переведён на Дальний Восток. Там же, на Амуре, уже в должности командира 31-й истребительной авиационной дивизии, застала его война.На фронт майору Е. Савицкому удалось вырваться в ноябре 1941 года, на стажировку. В считанные дни разобравшись с необходимыми штабными делами, он, занимая должность комдива, как командир звена принял участие в боевой работе на истребителе ЛаГГ-3. В первом же боевом вылете сбил Ме-109, сам попал под удар - спасла бронеспинка. Под Новый год его неожиданно вызвал командующий Западным фронтом Г. К. Жуков и приказал уничтожить здание, где располагался штаб немецкого корпуса. Несмотря на сложные погодные условия, лётчик чётко провёл результативную штурмовку - Савицкий удачи не упускал.

Лишь летом 1942 года, после настойчивых просьб и рапортов, ему удалось вернуться на фронт. Командующий ВВС 25-й общевойсковой армии полковник Е. Я. Савицкий был назначен командиром 205-й истребительной авиационной дивизии, входившей во 2-ю Воздушную армию. С новым назначением он потерял в должности, но попал в действующую армию. "Предложили бы эскадрилью, звено, наконец, - и на это, скорее всего, согласился бы. Бог с ней, с высокой должностью, мне было не до чинов - лишь бы сражаться с врагом, бить его, гнать с нашей земли к чёртовой матери!.. А должности - дело наживное, такая война скоро не кончится", - вспоминал позднее Евгений Яковлевич.В. Меркулов  ( слева )  и Е. Савицкий.С момента возвращения на фронт Савицкий воевал исключительно на "Яках", в совершенстве освоив все типы истребителей этой марки, став её горячим патриотом, показав не только высокое лётное, но и немалое дипломатическое искусство.

ледует отметить тот факт, что существует несколько фотографий Савицкого на фоне именного самолёта Ла-5 - построенного на средства трудящихся Горьковской области ("Эскадрилья "Валерий Чкалов"). При этом, на одном из фото он стоит рядом со своим ведомым В. Меркуловым.Ниже приведён рисунок этого самолёта, выполненный итальянским любителем авиации Массимо Тесситори.

 

В боях под Харьковом и Сталинградом он проявил себя зрелым и грамотным командиром, а оптимизм и энергичность, с какими он решал самые сложные задачи, создавали впечатление удачливости молодого комдива... В начале 1943 года он был назначен командиром 3-го истребительного авиационного корпуса и приступил к формированию этого соединения. С ним Е. Я. Савицкий прошёл всю войну, громя врага в боях на Кубани, иад полями Украины и в небе Крыма, при освобождении Белоруссии, Польши и далее - вплоть до Берлина.В марте 1943 года полковнику Е. Я. Савицкому было присвоено первое генеральское звание. В начале апреля он был вызван к И. В. Сталину, который обрисовал задачи корпуса в грядущем сражении, и уже 20 апреля в составе 4-й Воздушной армии лётчики корпуса провели свои первые бои, сбив за день 47 самолётов противника.В этот день один неприятельский бомбардировщик уничтожил сам командир корпуса. А через неделю его Як-1 был сбит очередью стрелка с Ju-87. Савицкий приводнился с парашютом, и вновь ему повезло: он был подобран катерниками неподалёку от своего родного Новороссийска.После Кубани в составе Южного (позднее 4-го Украинского) фронта, 3-й ИАК под командованием генерал-майора Е. Я. Савицкого участвовал в боях на реке Молочной, под Никополем, в Крыму. За 107 боевых вылетов и 15 самолётов противника, сбитых к марту 1944 года, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.Для генерала Савицкого были характерны передовые взгляды на боевое применение авиации. В полках его корпуса прошли обкатку и утвердились многие новинки боевой техники: здесь и радиолокационные станции, и самые современные модификации "Яков", и новейшие системы вооружения истребителей. Как командир он сумел создать условия роста боевого мастерства подчинённых ему лётчиков. Тщательно планируя боевые задания, он сам частенько поднимал свой истребитель в составе ударных и прикрывающих групп, совершал боевые вылеты с большинством лётчиков своего корпуса, вникал в нюансы быта и технического обслуживания. Под его командованием сражались такие выдающиеся лётчики-асы, как С. Моргунов и И. Фёдоров, П. Тарасов и М. Пивоваров, А. Осадчиев и Н. Павлушкин, В. Меркулов и С. Маковский....Вечером 11 мая 1944 года в воздушном бою над мысом Херсонес, последним оплотом немцев в Крыму, самолёт Савицкого, уже "севший на хвост" очередному Ме-109, был подбит прямым попаданием зенитного снаряда. Он сумел перетянуть на свою территорию и тут же, на заросшей кустами поляне, приземлил машину на фюзеляж. При посадке получил компрессионный перелом 3-х позвонков, но остался в строю. Вечером этого запомнившегося на всю жизнь дня он узнал о присвоении ему званий Героя Советского Союза и генерал-лейтенанта авиации.Из Крыма корпус Савицкого был переведён в Белоруссию, где принял участие в поддержке с воздуха частей, занятых в операции "Багратион". Позднее его лётчики обеспечивали прикрытие и поддержку 5-й армии и 3-го Гвардейского мехкорпуса, осуществлявших наступление на Вильнюс.В ходе Висло-Одерской операции его корпусу, только что полностью перевооружённому на Як-3, было поручено прикрытие переправ через Вислу. В условиях быстрого наступления советских войск вопросы базирования возникали весьма остро. В паре со своим ведомым С. Самойловым он неоднократно лично разведывал новые аэродромы и площадки, опробывал их пригодность. В Восточной Пруссии во время весенней распутицы несколько полков корпуса взлетали и садились на участок шоссе, длина и ширина которого были вдвое меньше нормативных требований... Первым с импровизированного аэродрома взлетел сам Савицкий.В небе Германии он одержал последние 3 победы (последнюю официально - 11 марта 1945 года), доведя счёт до 22 самолётов противника, сбитых лично и 2 - в группе с товарищами (ещё 2 самолёта он уничтожил на земле). Здесь же Савицкий совершил свой последний, 216-й боевой вылет. А всего 3-й ИАК за 2 года своего существования сбил 1953 вражеских самолёта.Говоря о фактическом боевом счёте Савицкого, следует помнить, что его последняя личная победа, одержанная 27 апреля 1945 года над Берлином, на была включена в официальный список. Кроме того, на его счёт можно записать ещё одну групповую победу. Сам Евгений Яковлевич пишет об этом случае так:"...В тот же день мне вместе с группой майора Слизень удалось поработать с нового аэродрома Парубанок. Связавшись по радио с танкистами, мы вылетели на перехват вражеских истребителей и сбили 4 самолёта. Одного из "Фоккеров" я мог бы записать на свой боевой счёт, но делать этого не стал. Немец, получив добрую порцию от кого-то из наших, пытался выйти из боя и уже дымил. Моя очередь, как мы это называли, лишь добила подранка..."Генерал Е. Я. Савицкий был всегда там, где накалялась обстановка. Будучи лётчиком высшего класса и отличным воздушным бойцом, он обладал безграничной смелостью и отвагой и вдохновлял личным примером лётчиков корпуса на героические подвиги. Отлично разбираясь в обстановке и в вопросах применения авиации, он всегда изыскивал новые приёмы боевых действий истребителей, которые обеспечивали бы победу над врагом.Наиболее полно его талант лётчика и военачальника проявился в Висло-Одерской и Берлинской операциях, где руководимый им лётный состав в ожесточённых боях нанёс огромный урон вражеской авиации и надёжно прикрывал войска 1-го Белорусского фронта.О высоком лётном мастерстве Савицкого говорит случай, который произошёл в июне 1945 года, когда его Як-3, был условно атакован английским "Темпестом". Комкор принял навязанный ему воздушный бой и трижды зашёл в хвост условному противнику, обыграв его по всем пунктам..

Григорий Яковлевич Бахчиванджи

  Бесстрашный летчик-испытатель, на долю которого выпало совершить первый полет на первом советском реактивном самолете БИ-1.

Родился Григорий Яковлевич Бахчиванджи в станице Бриньковской Приморско-Ахтарского района Краснодарского края.

Окончив Оренбургскую школу пилотов, он до 1941 года работал в качестве летчика-испытателя. С началом Великой Отечественной войны Бахчиванджи уходит на фронт, летчиком-истребителем. За три месяца войны он совершил 65 боевых вылетов и сбил лично и в группе 5 самолетов противника. С августа 1941 года капитан Бахчиванджи снова на испытательной работе.

15 мая 1942 военного года на аэродроме Кольцово под Екатеринбургом летчик-испытатель впервые в мире успешно выполнил первый испытательный полет на опытном единственном самолете-истребителе с ракетным двигателем. После этого он совершил еще пять трудных, но удачных полетов. Однако на шестом полете, 27 марта 1943 года, он погиб.

28 апреля 1973 года его мужество, героизм и самоотверженность были отмечены званием Героя Советского Союза.

На родине героя земляки создали музей, установили его бюст. А вот в Краснодаре только 18 мая 1995 г. – в год 50-летия Великой Победы – решением Думы одна из новых улиц получила имя Бахчиванджи.

Impressum

Tag der Veröffentlichung: 17.03.2013

Alle Rechte vorbehalten